Меч Господа нашего-3 [СИ] - Александр Афанасьев

— Князь — общий. Десять минут…

Чтобы немного отвлечься — он осторожно, стараясь не потревожить винтовку — сместился чуть в сторону, взял прибор наблюдения и посмотрел на одно из зданий, которое было чуть ниже этого и располагалось на километр ближе к основной цели. Там, на крыше, накрывшись камуфлированной накидкой, лежал Воробей, их новичок. Свою винтовку — сербскую «Черную стрелу» — он взял с трупа грузинского снайпера во время войны 08/08/08.Пятидесятый калибр не позволял поражать цели на таких запредельных расстояниях, как требовалось — но Воробей не хотел его менять ни на что другое, говорил, что эта винтовка приносит ему удачу и сменить ее — это как фамилию свою сменить. Просто подбирался поближе к цели и стрелял — как все…

Воробей был их новичком, его взяли в группу после того, как в Ливии в одиннадцатом году от пули снайпера Иностранного легиона, тоже русского — погиб Олег. Брат — так его звали свои. Брат… Тогда Лось навел справки и выбрал Воробья — мелкого, наглого паренька из разведки десанта. Пробили по базам, оказалось — подходит как нельзя лучше. Сестра, красивая, как и все чистокровные казачки, пропала без вести, потом нашли — изнасилованной и зверски убитой. Кто это сделал — так и не нашли, хотя… понятно, кто в Краснодарском крае может сделать такое. Когда убедились — что Воробей свой — поговорили с ним начистоту. Предложили отомстить. Тот согласился…

Воробей — почувствовал на себе взгляд, обернулся. Молодец, парень. Для того, чтобы стать уникальным, штучной работы снайпером требуется талант и как минимум десять лет постоянной практики. Воробей пока такой практики не имел — но работал истово, на лету хватал. Когда-нибудь, он сможет заменить Олега… если не придется менять его.

Лося он не видел. Лося никогда не увидишь, до тех пор, пока не будет поздно…

Конечно, он был не один, в одиночку на такое дело не ходят. Их было трое — они всегда охотились вместе, прикрывали друг друга и делали одно и то же дело. В предстоящей охоте — это будет не лишним. Севшие на площади вертолеты — создадут своими винтами мощные воздушные потоки, для крупнокалиберной пули, только что пролетевшей два с половиной километра — попадание в такой сильный воздушный поток означает отклонение от плановой точки попадания на десятки сантиметров по горизонтали. Потому то — их и выставили на позиции всех троих — один снайпер никогда не обеспечит в таких условиях стопроцентной гарантии. Из трех — один да не промахнется…

— Князь — общий. Две минуты, борты в районе цели…

Князь — было позывным их координатора. Дирижера их маленького бродячего оркестра. Они никогда не видели своего дирижера и подозревали, что это разные люди, что их дирижеры менялись по потребности. Координатор — должен был находиться намного ближе к цели, чем они, чтобы иметь возможность координировать действия снайперов. Находиться там, где осажденный дворец и снайперы — мало кто решится. Кем бы ни был Князь — отважный человек…

Настоящий патриот.

С недавних пор — Джину стало легче. Потому что он нашел единомышленников. Таких же, как он военных. Которые — тоже тосковали о времени, когда не надо было запирать дверей, и когда из распахнутых навстречу новому дню окон — лились песни Аллы Пугачевой. Только эти люди — еще и делали кое-что для того, чтобы те времена вернулись. Или хотя бы — похожие…

Получив приказ, Джин нашел возможность позвонить — и сообщить о полученном приказе. К его удивлению — его друзья сказали, что этот приказ должен быть выполнен. Сегодня — он был готов даже промахнуться, хотя это было бы его оскорблением как стрелка и профессионала — намеренно послать пулю мимо цели. Но раз так…

Вертолеты появились внезапно, со стороны моря — хотя пульсирующий стук их лопастей был слышен и до этого. Огненные трассы — протянулись откуда-то с востока, затем — ударили автоматические пушки и пространство вокруг дворца — превратилось в настоящий ад. Вертолетчики Буденовской бригады, одними из первых перевооружившиеся на Ми-28 Н — били прицельно, используя термооптику и мощные приборы разведки и целеуказания: каждый вертолет нес лазерную станцию прицеливания, способную наводить на цель противотанковые ракеты с лазерным наведением. Затем — ударили пушки, окончательно выметая душманскую нечисть с площади и окрестных улиц. Проблема была только в том — что во дворце была нечисть еще похлеще…

— Русские! Гаджи, русские идут! Русские!

Ворвавшийся в кабинет соплеменник Президента, приближенный к себе единственно за тупость (ума не хватит сговориться, предать), собачью верность и готовность сделать все что угодно (это он организовывал охоты на людей) — едва не танцевал со своим автоматом. Обычно — меж собой они называли русских «русистами» — но сейчас это были русские. Русские, которые пришли им помогать, платить своей кровью за их ошибки…

— Русские вертолеты, Гаджи!

Президент вскочил с кожаного кресла, от которого уже противно воняло — его потом.

— Ты чего здесь делаешь?! Дезертир, ты где должен быть?! Я тебя звал? Я сам знаю, что там русские! Пшел на позицию!

Сородич обиделся — но вышел, закрыл дверь.

Все-таки русисты испугались, что он все расскажет. Но чего тут удивительного. Пусть он ворует — но он — мужчина. А они — неверные твари, хуже свиней.

Президент нахамил своему сородичу не просто так. Он должен был кое-что сделать — и свидетели ему в этом были не нужны.

Он подошел к двери — в его кабинет вели две двери с тамбуром, обе были стальные. Закрыл их на засовы. Только после этого — прошел к другому концу немаленького кабинета, отодвинул панель со стены, нервно огляделся и начал набирать код. Никто не должен был знать этот код, ни свои, ни чужие…

Президент, за время своего президентства, наворовал столько, что в обычный сейф это не влезало. Конечно, он переправлял деньги в банки с надежными людьми. Да вот только в последнее время загвоздок все больше и больше было. Банки — хоть немецкие, хоть французские… даже швейцарские — сегодня они есть, а завтра глядишь — и лопнул. Деньги тоже обесцениваются, что доллары, что евро. И куда бедному крестьянину податься?

Начал золото покупать — а это дело такое, его не в банке, его при себе держать надо. Вот и стал — держать при себе…

Потому — его сейф, сейф президента республики представлял собой не сейф в общепринятом понимании этого слова — а настоящее, хоть и небольшое банковское хранилище, единственный ход в которое был через кабинет президента республики. Именно там лежало то, что позволит ему договориться хоть с Москвой, хоть с сородичами, хоть с самим Аллахом. По крайней мере — президент Дагестана так искренне считал.

Зайдя в сейф и включив мощный аккумуляторный фонарик, Президент взял крепкую инкассационную черную сумку и начал сбрасывать в нее то, что он должен был взять с собой. Сумка большая, когда наполнится — будет тяжеленной, но своя ноша — как известно, не тянет…

Первым делом — он начал высыпать в сумку золото. Золото он хранил в плитках по пятьсот грамм, «шоколадки». Конечно, не только здесь — но и здесь хватало. Когда он высыпал все — сумка была почти неподъемной. Но он — осветил фонарем другие полки, тяжело дыша от возбуждения и снедавшей его жадности.

Свое, кровное. Как тут бросить…

Евро. Он решил, что это будут евро. Доллары не очень удобны в расчетах, самая ходовая купюра — сто долларов, это раньше были какие-то деньги, а сейчас она обесценилась нахрен, а новые, большего достоинства — не печатают, сволочи. Скоро с сотками в булочную ходить придется. Зато евро — есть пятисотенные, очень удобно. Вот они… какие хорошие…

Сбросил в сумку несколько запаянных в толстый полиэтилен блоков пятисотевровых купюр, остановился. Подошел к полке, где лежали фунты стерлинги, распихал несколько пачек по карманам, потом сунул в карманы еще по пачке долларов и фунтов. Все… точно все, больше не унесет. Нет, надо еще взять… сколько то… заплатить русистам.

Он взял блок стодолларовых, вытащил в кабинет и положил на стол. Вот теперь — точно все, остальное, даст Аллах, не найдут.

Президент, тяжело дыша и покраснев от натуги — вытащил тяжелую спортивную сумку в кабинет — ее не хватало сил нести, только волочь. Закрыл комнату-сейф, повесил на плечо автомат и стал ждать русских…

Отработав по целям, Ми-28 пошли по кругу над правительственным кварталом, отстреливая тепловые ловушки. В одном месте — взлетела ракета, видимо РПГ-7 и один из вертолетов, моментально довернувшись, ударил в это место струей трассеров. Над Махачкалой — висел дым, взлетали трассеры… в кроваво-красном свете заходящего солнца это выглядело особенно зловеще…

Транспортных вертолетов должно было быть два — их и было два. Две стрекозы, до боли знакомых Ми-8, служащих верой и правдой русскому солдату вот уже пятьдесят лет. Два — на случай, если один собьют или он не сможет продолжать полет из-за неисправностей. На вертолетах — тоже были подвешены блоки НУРС, по два на машину, в проеме двери десантного отсека — виднелось тонкое, черное рыльце пулемета. От здания президентского дворца, сильно поврежденного к тому времени — дали одну зеленую ракету. Сделав круг над площадью, один вертолет пошел на посадку, грамотно пошел, на грани фола, чуть не задевая лопастями здание и прикрываясь подбитым в середине площади бронетранспортером — когда вертолет будет на земле, он частично перекроет для стрелков Мугуева цель. Если стрелки еще рискнут связываться с русской ударной вертолетной группой — удар «Ночных охотников» мог любого привести в чувство. Чувство страха…